Неточные совпадения
Вверху стола сидел старик Корчагин; рядом с ним, с левой стороны, доктор, с другой — гость Иван Иванович Колосов, бывший губернский предводитель, теперь член правления банка, либеральный товарищ Корчагина; потом с левой стороны — miss Редер, гувернантка
маленькой сестры Мисси, и сама четырехлетняя
девочка; с правой, напротив — брат Мисси, единственный сын Корчагиных, гимназист VI класса, Петя, для которого вся семья, ожидая его экзаменов,
оставалась в городе, еще студент-репетитор; потом слева — Катерина Алексеевна, сорокалетняя девица-славянофилка; напротив — Михаил Сергеевич или Миша Телегин, двоюродный брат Мисси, и внизу стола сама Мисси и подле нее нетронутый прибор.
Колесо готово уже было раздавить
маленькое детское тельце, как он с силой, какую дает только отчаяние, одним движением перевернул тяжелый экипаж, и
девочка осталась цела и невредима.
Вот я и думаю умру, ты
останешься одна с
маленькой девочкой на руках…
Ребенок не привыкал и через год был столько же чужд, как в первый день, и еще печальнее. Сама княгиня удивлялась его «сериозности» и иной раз, видя, как она часы целые уныло сидит за
маленькими пяльцами, говорила ей: «Что ты не порезвишься, не пробежишь»,
девочка улыбалась, краснела, благодарила, но
оставалась на своем месте.
Колобов совсем отвык от
маленьких детей и не знал, как ему разговаривать с Устюшей. Впрочем,
девочка недолго
оставалась у отца и убежала в кухню к няне.
С Никитичем действительно торопливо семенила ножками
маленькая девочка с большими серыми глазами и серьезным не по летам личиком. Когда она уставала, Никитич вскидывал ее на одну руку и шел с своею живою ношей как ни в чем не бывало. Эта Оленка очень заинтересовала Нюрочку, и
девочка долго оглядывалась назад, пока Никитич не
остался за поворотом дороги.
Видно было, что ее мамашане раз говорила с своей
маленькой Нелли о своих прежних счастливых днях, сидя в своем угле, в подвале, обнимая и целуя свою
девочку (все, что у ней
осталось отрадного в жизни) и плача над ней, а в то же время и не подозревая, с какою силою отзовутся эти рассказы ее в болезненно впечатлительном и рано развившемся сердце больного ребенка.
— Нет, не
осталось. Да она чужая была, из кацапок чи из цыганок… Я еще
маленьким хлопцем был, когда она пришла к нам в село. И
девочка с ней была: дочка или внучка… Обеих прогнали…
Старик Кокин увязался за своей снохой и, не добившись от нее ничего, зверски убил ее ребенка,
девочку лет четырех: старик завел
маленькую жертву в подполье и там отрезывал ей один палец за другим, а мать в это время
оставалась наверху и должна была слушать отчаянные вопли четвертуемой дочери.
В семь часов Юлия Сергеевна и Костя уехали в
Малый театр. Лаптев
остался с
девочками.
Мы с
девочкой Кларой двое
оставались сторонними зрителями этой сцены, и на нас никто не обращал ровно никакого внимания. Маню обнимали, целовали, ощупывали ее платьице, волосы, трогали ее за ручки, за шейку, ласково трепали по щечкам и вообще как бы старались удостовериться, не сон ли все это? не привидение ли? действительно ли это она, живая Маня, с своей
маленькой и слабою плотью?
Девочка, впрочем, не все молчала; она все-таки проговорилась в неясных ответах, что отца она больше любила, чем мамашу, потому что он всегда прежде ее больше любил, а мамаша прежде ее
меньше любила; но что когда мамаша умирала, то очень ее целовала и плакала, когда все вышли из комнаты и они
остались вдвоем… и что она теперь ее больше всех любит, больше всех, всех на свете, и каждую ночь больше всех любит ее.
Но вот появилось ее «
маленькое стадо» (так она в шутку называла нас), плачущее, молящее
остаться, с доказательствами такой неподкупной детской привязанности, которую не купишь ни за какие деньги, что сердце доброй учительницы дрогнуло, и она
осталась с нами «доводить до выпуска своих добреньких
девочек».
Роза ушла, a Тася
осталась перепуганная на смерть словами злой
девочки. Она знала, что
маленькая плясунья сдержит свое обещание и оклевещет ее, Тасю, налгав на нее. Знала и то, что от господина Злыбина нечего было ждать пощады. За потерю Коко он до смерти забьет ее, Тасю.
Когда
маленькая сиротка — внучка старого лесничего и управляющего бывшего княжеского хутора, приобретенного теперь Волгиным была совсем крошкой, она не могла выговаривать своего имени «Маня» и называла себя Мая. Потом, когда
девочка подросла, это имя так и
осталось за нею.
Несколько лет тому назад простой случай открыл одного такого охотника, десятки же других
остаются неуличенными. Двое рабочих, возвращаясь с приисков, пришли в ближайшее село и попросились переночевать в доме зажиточного крестьянина. Дома была одна
маленькая девочка, которая не пустила их без старших в избу, а проводила в баню.